кино и немцы

[markovskaya1]

Он берет здоровенной своей тевтонской ладонью трехлитровую банку пива, залпом выпивает две трети, не меняясь в лице. А на мой вопрос: «Роланд, почему ты не эмигрируешь в Германию, все же твои уже там давно?», спокойно отвечает: «Посмотри на мою семью. У меня там с ними национальность будет – цыган». Его румяные и раскосые алтайки – жена и дочь – улыбаются одинаковыми ртами и тоже никуда не едут, разве что в отпуск, зато уже дважды. И всякий раз говорят: «Дед и отец все еще молчат!»
Дед Роланда Конрад – поволжский немец, выселенный в Среднюю Азию в составе Трудармии, не разговаривает со своим сыном более 40 лет. Ровно с того момента, как означенный сын вступил в партию для дальнейшего карьерного роста на каком-то ферганском предприятии. Теперь живут где-то в Баварии – целую улицу, Роланд говорит, населяет эта семья – дома напротив, деду около ста лет, отцу 76, не здороваются. Правнуки и внуки передают записки. Большая часть из них содержит русское слово «сволочь».