города и люди3. герцлия и раанана. просто ира.

[markovskaya1]

Про Герцлию мне мало чего известно, если честно. Мне туда и не надо было, но так придумала Ира (http://prostoira.livejournal.com/)  Потому, что она знает, где Проводить Время.

 

От Хайфы до Герцлии доехать можно и автобусом, но я предпочла путь более сложный - железнодорожный. Мне предстояло доехать до Беньямины, там пересесть на другой поезд – прямого нет. Время на пересадку  спринтерское – 4 минуты. Но станционный смотритель в Хайфе сказал: «Успеешь. Иди, куда все».

Успела.

Мне поезда в Израиле нравятся. 
Они чистые и быстрые. Иногда в проходе 
или в тамбуре на полу спят солдаты ЦАХАЛ. 
Переступать через них следует аккуратно – 
устал защитник родины, не видишь, что ли?.. 

Поезда бегут вдоль моря. Средиземное море нервное, 
всегда волнуется, трясет пенной шкурой. 
Я пялюсь в окно и ворчу: «Я список кораблей прочел до середины: 
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный…» 
Мне хорошо.

На станции меня ждет Ира. Просто Ира. 
У нее всегда решительный вид человека, 
знающего, что делать. Это вынужденная мера. 
Не думаю, что ей не хочется быть озябшей птичкой 
в сильных ладонях. Всем хочется. 

Мы едем к морю.  И вот мы (в Сокольниках, ха!) на берегу. 
У нас большие чашки с кофе, мягкие диванчики под, 
пронзительное небо над. У нас на горизонте лазурь, 
а до горизонта – бронза. Имею в виду тела праздных людей, 
которым неведомо, поди, что ноябрь - предзимний месяц. 
Крутобокая дама в шляпе и темных очках сверкает фарфором: 
«Шалом!.. Раздевайся!»..  
Куда там!..





Мы говорим очень по-женски. 
В этой беседе все – дети, мужья, жизнь, 
смерть, любовь, книжки. В этой беседе короткие истории, 
которые предназначены ни для кого больше – только для нас двоих. 
 
Смотрю на нее. Она красива, как зимняя вишня. 
Про таких женщин мало чего понятно – горько-сладкая, 
таинственная. В ней много острых углов, которые 
неожиданно компенсируются плавными движениями. 
Она хорошо образована и по-житейски умна. 
 
К автобусной станции едем через Раанану – город, 
где она живет. Ира определяет это место, как 
«интеллигентное».  Нечастое на Ближнем Востоке определение, 
но я ей верю.
 
Когда мы расстаемся – я влетаю в автобус, 
который увезет меня в Иерусалим – я вдруг ощущаю 
приступ любви. Мне отчего-то жаль ее оставлять тут. 
Знаю, что буду по ней скучать.
 
Как знаю и то, что Герцлия и Раанана 
так и запекутся во мне теплым и сердечным, 
острым и пряным, горьким и сладким. 
 
«Как журавлиный клин в чужие рубежи, 
на головах царей божественная пена…»