многие печали

А поэт, следует сказать, (это я продолжаю борьбу с мыслительной деятельностью внутри себя), узурпировал право на печаль, и стал ее единственным держателем, хранителем и конфидентом.

Отчасти и правильно: веселого поэта не всяк и представить сумеет, если это не частушечник. Но даже и частушечник Павел Иванович Соколов, писавший лет 20 назад длинные, но полные оптимизма производственные поэзы для стенной печати в одном буровом управлении на Крайнем Севере, однажды написал суровым гекзаметром:

«Гусянки лязгнули, и мы поехали. Но оказалось, что забыли трос…»

Дальше была длинная история про то, как экипаж машины трудовой (ГТТ) вернулся на базу, потому, что в тундре без троса никак.

Затем была вторая глава. Которая начиналась так же мощно:

«Гусянки лязгнули. И Серж нажал на газ…»

Почему Павел Иванович дал водителю газушки кружевное имя Серж  неясно до сих пор.  Да и неважно уже. Важно же, в свете заявленного, что поэма про забытый трос была скорее печальна, чем зовуща к трудовым подвигам.

Доброе утро всем, говорю я, исполнена печали. И если кто знает веселого поэта, то назовите уже.