надо заводить архивов!

[markovskaya1]

А вот Пастернак нас увещевал: «не надо заводить архивы…» Не соглашусь с Борисом Леонидовичем. Потому, что нашла вот тут прошлогоднюю нашу игрушку.

То есть, как – игрушку? Я, когда начинаю что-то писать, свято верю, что получится шедевр и красота. Но рука умнее – пишет веселую чушь. На которую отзываются легкие и смешливые мои друзья.

 

Так, например, я написала, поначалу совсем серьезно.

И назвала это «Выйти в люди»:

 

 

 

Он выходит из-за сада, он выходит из-за дома,

Так выходят из засады, из народа и из комы.

У него в руках котомка, на плече большая птица,

Так выходят из потемок, из себя, из-за границы.

У него в глазах тревога, у него в устах малина,

Так выходят на дорогу, на разбой и на стремнину.

У него еще ботинки, нет, наверное, сандалии,

Так выходят на поминки, на страданья и печали.

Так выходят спозаранку, так выходят в день ненастный.

С ним была еще шарманка, и сурок свистел про счастье

 

Тут Толик  http://sobakunov.livejournal.com/

 

нормально пафос мой приткнул следующим:

 

он выходит сам выходит без усилий и без мысли
как из пушки гладкоствольной очень точный словно выстрел
он выходит из утробы из норы подобно мыши
то грохочущий и дробный то певучий полуслышный
спозаранку и к обеду а бывает поздней ночью
хуже если в лифте еду с женщиной красивой очень

 

Я, думаю, пойдите, Анатолий, возьмите меня голыми руками! Пишу:

 

Нет, не хуже, хуже только, если с мужиком усатым,
Он выходит, он простужен, невысокий, небогатый,
То падучий, то стоячий, он выходит постоянно,
И, бывает, раскорячит руки-ноги деревянно,
А еще иной раз выйдет как от печки в дикой пляске,
И в таком ужасном виде, как Горыныч в детской сказке.
В лифте с ним невыносимо, не забудь – он пахнет плохо,
Словно мерин, старый, сивый, что вот-вот возьмет и сдохнет…

 

А Геннадий Анатольевич  http://gvidonus.livejournal.com/  был бы не он, если бы не ответил так:

 

 

Он выходит руки в боки, на плечах – косая сила,
Нерастрачены молоки - он ведёт себя спесиво.
То товарку схватит крепко, то к вдове прижмётся плотно.
На ходу съедает репку, выдав посвист носоглотный.
С вертела, с огня, без блюда, он съедает полподсвинка
И кричит мамаша: «Любо!» и бросает вверх косынку.
Он по кряжистости перший, корневой, ещё – брыластый,
Попадётся конный-пеший - вмиг бедняге склеит ласты.
Он врага по свисту слышит, обнаружит и опустит,
Выбьет око, влез повыше, заколбасит, закапустит.
Он не сдует с пива пену и останется на свете
Ставить раком перемены в день Ильи в году Медведя.

 

Я:

 

А еще он, блин, выходит, как скала, огромный сука,
Двадцать девок хороводом вкруг него сцепили руки,
Затянули громко песню: «К нам приехал, к нам приехал!»
На мотив, что всем известен от Эдиты этой Пьехи,
Следом вышли шахматисты Ласкер, Таль, Корчной и Фишер,
Им теперь вовек и присно не до шахмат, не до фишек,
Ведь они не вышли телом, а мозги – так их не видно,
Он выходит – загорелый, как сливовое повидло,
Вышли урки и жиганы, вышли фраера из тени,
Вышла даже донна Анна, и Онегин вышел Женя.
Это же не каждый вечер он выходит знаменитый,
Говорит: «Какая встреча! Зашибу, не подходите!»

 

Видите, как герой набрал вес и стал страшным?...

 

Вот так и живем, как говорицца. Не ждем тишины. А поначалу-то - сурок, шарманка...